В Беларуси высокими темпами растут позорные зарплаты
«Реальная заработная плата на 15,4% выросла в июле 2024. <...> Было 11% год к году, стало 15%. Самый высокий темп роста с октября 2023 года. Это все красиво смотрится, но если сравнивать не темпы, а настоящие зарплаты в каком-нибудь долларовом выражении, то в ЕАЭС, Евразийский банк который освещает, мы находимся на предпоследнем месте по уровню средних заработных плат.
Только Кыргызстан хуже нас смотрится. Армения уже несколько месяцев, как опережает Беларусь. Что совершенно позорно. Ни электроэнергетики, ни нефти, ни газа, ничего своего нету. Ну и не могу не отметить то, что в долларах зарплаты в Беларуси составляют $666».
Деньги обращаются медленнее, но их продолжают печатать
«Что на самом деле означает разговор о снижении скорости обращения денег? <...> Количество денег растет быстрее, чем количество так называемой товарной массы.
То есть, грубо говоря, ВВП растет у вас меньше, чем количество денег в экономике.
Это действительно связано с тем, что замедляется скорость обращения денег. Но это не потому, что кто-то повлиял на скорость обращения денег. Это просто вычисленный параметр. А феноменом является то, что вы деньги продолжаете печатать, а отдача постепенно происходит убывающей».
О сломанной экономике и низком потенциале роста
«Когда у тебя образуется потерянное десятилетие, а не один бурный рост после сильного спада, то это наводит на мысль, что что-то в вашей беларусской экономической уникальной модели, которая росла темпами по 7%, 8%, 9% в предыдущие десятилетия, что-то сломалось. Мы знаем, что 2012 год, 2011 год — крах этой уникальной беларусской экономической модели, которая действительно больших темпов экономического роста не генерирует.
Надо задаться не вопросом того, что эти пара бурных лет — это хорошо, а задаться вопросом, почему же у вас 10 лет роста не было? И тогда ответом будет не очень приятный вывод, заключающийся в том, что у вас экономика сейчас имеет низкий потенциал экономического роста, который и был явлен в предыдущие десятилетия. А то, что происходит сейчас, это ее искусственное пришпоривание».
Последняя стадия кредитного бума и надежды на большего дурака
«Вложения в недвижимость как инвестиционные инструменты, — не удовлетворение своих собственных жилищных потребностей, условий и прочее. Это вложение просто в метры, в надежде <...> на то, что я квартиру, купленную сейчас пускай и дорого в относительном выражении, продам кому-то, кто купит еще дороже. То бишь теория большего дурака.
Ситуация, когда стоимость квадратного метра жилья должна постоянно расти, была официальной политикой беларусских властей. Почему?
Потому что главными обладателями состояния, вот этих самых наличных денег в иностранной валюте, были чиновники в первую очередь. <...> Ты управлял и госзаказом — сколько строить, и спросом через этот самый объем льготного кредитования.
Сейчас на рынке строительства жилья с господдержкой серьезное проседание. Обвиняют в этом людей, которые не приходят за кредитами. <...> Как такого рода пузыри заканчиваются? При полном управлении первичным рынком есть вторичный рынок, которым власти управлять не могут. В какой-то момент квартиры, которые были куплены в надежде на нового дурака, внезапно перестают продаваться».
Современная политэкономия и геополитика — версия Александра Лукашенко
«В его представлении геополитика и экономика связаны тем, что идет борьба геополитическая за обладание технологиями. Казалось бы, у американцев денег больше, они могут их купить. У нас никаких шансов нет. И тут он начинает говорить про ядерное оружие, которое создавалось благодаря усилиям Советского Союза. <...> Технология ядерного оружия была украдена у Соединенных Штатов.
При этом Лукашенко считает, что Запад постоянно ворует у нас какие-то технологии, хотя на самом деле мы их воруем. И вся история Советского Союза — это воровство технологий.
В общем-то изобретений и в старой России, и у нас, и в советские времена было навалом, а вот технологий — не было. И выясняется, что России и тогдашней, и нынешней, и Беларуси сегодняшней — им все время хотелось обладать технологиями, но не хотелось делать то, что эти технологии могло производить.
А главным стимулом развития технологий, который был всегда, — это боязнь военного поражения. <...> Как это у меня ничего не получается? Это же не потому, что у меня идеи плохие, а потому что весь мир против нас. Они хотят нас поработить. Что они хотят поработить? Технологии секонд-хенда?»
